Книга По следам кисти - Елена Черникова

делал еще и зеркала. Тот, кто делает зеркала, однажды непременно заглянет в зазеркалье. И вот вы в своем XV веке всего-навсего захотите напечатать побольше Библий. Вы не злой человек, просто вы Гутенберг и решили облагодетельствовать человечество. Пусть всегда будет станок со сборно-разборными литерами, вывернутыми зеркально. И сношенные облысевшие деревянные доски уже не надо будет выбрасывать. Их уже не будет вовсе. Какая радость! Натолкаете в марзан строчек, насуете металлических литер из ящичков — выйдет много-много книжек. Для всех! Вы понимаете, какое чудо? Вы не понимаете. Пресс и винт. И все. Смотрите. Сейчас в соборе Любека стоит чуть уменьшенная копия пресса, на котором Гутенберг все и наколдовал. (Надеюсь, моя песня о любекской копии станка не взорвет немецкий туризм. Впрочем, что там у станка теперь делать. На дворе цифровая революция, а наивный, как апостол, Гутенберг остался в учебниках.)

Иоганн Генсфляйш цур Ладен цум Гутенберг не подозревал, что навсегда изменил модус распространения информации. Он зачал монстра — тираж. До него информация была золотом: элитарная для избранных. После него — одинаковая для всех. Если одинаковая для всех, значит, толкуемая всякими там. Если металлические литеры и массовый тираж, то все, не уследишь, а надо. Это ментальная катастрофа для жреца, точно знающего, что плебс теперь увидит источник, возымеет мнение и переврет по-своему.

Лучший способ поссорить людей — это дать им пророка и откровение, а там пусть сами разбираются. (Еще вчера жил на Земле милый массовый читатель, который ратовал за прессу факта. Дайте нам факты, горячечно восклицал он, а мы ужо сами все поймем. И ведь все понял-таки, сердешный. Как не понять.)

Снежно-литерный ком Гутенберга выкатился из 1450 года и понесся. Космонавт и юрист Юрий Батурин, один из авторов Закона СССР «О печати и других средствах массовой информации» и российского Закона «О средствах массовой информации», изучал вопрос профессионально: «Изобретение цензуры в ее современном виде, т. е. цензуры предварительной, принадлежит папе Сиксту VI, повелевшему в 1471 г., чтобы ни одна книга не печаталась без предварительного рассмотрения и одобрения духовных лиц. В течение XVI в. цензура была введена во всех государствах Западной Европы».

То есть что случилось? Всего через двадцать лет после станка родилась первая настоящая цензурная организация, учрежденная Папой Римским Сикстом VI. Поймите Папу: живи в одном веке с субъектом, придумавшим тираж, станок и демократизацию информации, вы бы тоже поплясали. А век-то еще пятнадцатый. И даже зри мы на четыреста лет вперед и знай, что в 1948 году Норберт Винер уже выпустит свой шедевр «Кибернетика» (наука об общих закономерностях процессов управления и передачи информации в машинах, живых организмах и обществе), это долго, а нам и в своем веке надо как-то жить, управляя живыми организмами. Массы-то темные, но у них от чтения может вот-вот появиться мнение. Начитаются дряни разной, как оборванец у Николая Гумилева в 1912 году, ну да с этим белогвардейцем, как и с тем… Короче говоря, пожалуйте, еретики (слово αἵρεσις — ересь — означает мнение, направление, выбор), на костер. О чем я? Если Папа Римский придумал всего лишь предварительную цензуру, то инквизиция (а он ее как-то не очень любил) решила бороться с инакомыслием по-своему и выпустила суперский event. В конце XV века вышла и надолго перекрасила белый свет в черный с кровью самая влиятельная книга на Земле: «Молот ведьм»36 инквизиторов Инститориса37 и Шпренгера. Кому что можно и нельзя делать, думать, говорить, читать и писать, соавторы объяснили доходчиво; по их учебнику радетели чистой веры сожгли пол-Европы суккубов и инкубов. В определенном смысле полыхает по сей день.

(По результатам первой цензурной конференции с условным названием «У костра» европейцы маленько одумались. Батурин: «В 1694 г. английский парламент отказался назначить цензора, и, таким образом, Англия стала первой страной, где предварительная цензура прекратила существование. Затем цензура была отменена в Швеции (1766 г.), Дании (1770 г.). Во Франции цензура, по крайней мере формально, была уничтожена революцией. Революция 1848 г. уничтожила цензуру и в Германии». Добавим, что у нас она формально почила в 1865 г. Ненадолго.)

Предварительные итоги. Как истерзать и сжечь сотни тысяч человек, потенциально готовых отойти от чистой веры? С помощью правильной книги. Как научить их думать правильно? «Молот ведьм» можно давать начинающим цензорам при вступлении в должность, чтобы тоньше ловили неуправляемый подтекст (главная фишка) и авторитарным мужьям при вступлении в брак, чтобы тоньше ловили вообще. Можно даже магистрантам в качестве пособия по написанию выпускной диссертации: подход к сбору и обобщению информации, явленный двумя педантичными инквизиторами, безупречен. Высокотехнологичная в смысле обработки информации книга о том, почему женщина, например, сосуд греха номер один. Она от природы склонна к сожительству с чертями. Понятно же, почему заболели коровы, пали козы, куры отлынивают. Разработанная в книге процедура доноса на соседку (или даже на собственную жену) позволяла доносчику не то чтобы озолотиться, но приобуться и приодеться, а то и улучшить жилищные условия за счет разоблаченного объекта. Ребята великолепно подобрали цитаты из Священного писания и вывели, что жечь людей, предварительно конфисковав их имущество, необходимо в свете высших решений. Нужен авторитет как можно выше. (В ХХ веке классно подошел пролетариат и его гегемония. Еще круче сработала идея о возрастании классовой борьбы по мере продвижения к коммунизму. Это абсолютное оружие. С идеей нарастания борьбы не справилась даже перестройка. Хорошо поговорили, даже цензуру приструнили в 1990 году, но что делать с принципами уродливой идеологии — не придумали. А идеи — это главное. За них люди бросаются на мины. За конкретику человек готов убивать, но умирать — за идеи. Доказано психологами.)

Ничего нового в сравнении с творчеством Инститориса и Шпренгера ни одна цензура, ни одна партийная программа, содержащая идеологию, не внесла и уже никогда не внесет. Смрад, поплывший из XV века по-над европейскими полями, держался полной и четкой обоснованностью действий инквизиции — веками. Кстати, ничего не изменилось, и смрад плывет, как по Феллини, E la nave va. Как вы помните, тонут оба корабля.

Любая идеология, оперяясь, в тот же миг приобретает неуловимое сходство с текстом «Молота ведьм». Я в интересные времена работала парламентским корреспондентом газеты и коллекционировала документы многочисленных движений, рождавшихся на рубеже 80-х и 90-х пачками ежедневно. Это, дорогие товарищи, неукротимый жанр: любая партийная программа обязана быть узкой и неуловимо примитивной, поскольку иначе она косвенно признает право оппонентов на существование — и сжечь их, признанных, на площади не комильфо. А что делать, если не на площади? Переходить к террору? Тьфу. История показала, что это хлопотно, требует большой медии, а главное — возможны всякие слезинки Достоевского, философия, мнения, то бишь ересь (αἵρεσις), а ересь мешает идти вперед. Ведь вы хотите вперед и чтобы прогресс, как завещал автор прогресса великий Бэкон? Вам нужны новинки? Вы ведь этого достойны?

Казалось, уже никакая цензура на нашей планете никогда не сможет переплюнуть достижения авторов пособия «Молот ведьм», сочиненного как естественная реакция на тираж и станок. (Я знаю, что есть иные мнения. Не надо. Я в курсе.) Сталин, свободно читавший Платона в оригинале, все остальное читал тоже. Не закрывайте глаза на истину: сбор и обработку информации провел он безупречно. (Здесь включается этически подогретая самоцензура: многие вполне интеллигентные люди не готовы признать, что Сталин был и полиглот, и книжки читал, и свои писал сам, без копирайтеров. Для признания данных фактов нужно растянуть рамки пошире, а это ни в какие ворота, и уж лучше давай цензуру. Но настоящую. По-нашему, по-интеллигентному.)

Отсутствие официальной цензуры всегда компенсируется услужливой самоцензурой. И если предварительную цензуру как учреждение (здание с адресом; в нем работают цензоры с красным карандашом) можно пощупать, объяснить и запретить, то самоцензура вроде вируса: не видно. И трудно предсказать, в какой форме и что именно вылезет из человека, решившего побыть или Папой Сикстом VI, или Крамером-Инститорисом, или самим Тютчевым: больно душе в тисках, товарищи, но думать и писать надо как положено.